Неточные совпадения
«Бедно живет», — подумал Самгин, осматривая комнатку с окном в сад; окно было кривенькое, из четырех стекол, одно уже зацвело, значит — торчало в
раме долгие года. У окна маленький круглый стол, накрыт вязаной салфеткой. Против кровати — печка с лежанкой, близко от печи комод, шкатулка на комоде, флаконы, коробочки,
зеркало на стене. Три стула, их манерно искривленные ножки и спинки, прогнутые плетеные сиденья особенно подчеркивали бедность комнаты.
У стены, на стуле, стояло небольшое, овальное
зеркало в потускневшей золотой
раме — подарок Марины, очень простая и красивая вещь; Миша еще не успел повесить
зеркало в спальной.
На комоде, покрытом вязаной скатертью, стояло
зеркало без
рамы, аккуратно расставлены коробочки, баночки; в углу светилась серебряная риза иконы, а угол у двери был закрыт светло-серым куском коленкора.
Белые двери привели в небольшую комнату с окнами на улицу и в сад. Здесь жила женщина. В углу, в цветах, помещалось на мольберте большое
зеркало без
рамы, — его сверху обнимал коричневыми лапами деревянный дракон. У стола — три глубоких кресла, за дверью — широкая тахта со множеством разноцветных подушек, над нею, на стене, — дорогой шелковый ковер, дальше — шкаф, тесно набитый книгами, рядом с ним — хорошая копия с картины Нестерова «У колдуна».
Везде почерневшие, массивные, дубовые и из черного дерева кресла, столы, с бронзовой отделкой и деревянной мозаикой; большие китайские вазы; часы — Вакх, едущий на бочке; большие овальные, в золоченых, в виде веток,
рамах,
зеркала; громадная кровать в спальне стояла, как пышный гроб, покрытый глазетом.
Сознайтесь, что и Мурино, и острова хороши тогда, хорош и Финский залив, как
зеркало в богатой
раме: и там блестят, играя, жемчуг, изумруды…
В простенках между окон вставлены были
зеркала в вычурных
рамах старинной резьбы, тоже белых с золотом.
Нагнувшиеся от тяжести плодов широкие ветви черешен, слив, яблонь, груш; небо, его чистое
зеркало — река в зеленых, гордо поднятых
рамах… как полно сладострастия и неги малороссийское лето!
Большая квадратная зала с
зеркалами в золоченых
рамах, с двумя десятками плюшевых стульев, чинно расставленных — вдоль стен, с олеографическими картинами Маковского «Боярский пир» и «Купанье», с хрустальной люстрой посредине — тоже спит и в тишине и полумраке кажется непривычно задумчивой, строгой, странно-печальной.
Во всех домах отворенные окна ярко освещены, а перед подъездами горят висячие фонари. Обеим девушкам отчетливо видна внутренность залы в заведении Софьи Васильевны, что напротив: желтый блестящий паркет, темно-вишневые драпри на дверях, перехваченные шнурами, конец черного рояля, трюмо в золоченой
раме и то мелькающие в окнах, то скрывающиеся женские фигуры в пышных платьях и их отражения в
зеркалах. Резное крыльцо Треппеля, направо, ярко озарено голубоватым электрическим светом из большого матового шара.
Дом двухэтажный, зеленый с белым, выстроен в ложнорусском, ёрническом, ропетовском стиле, с коньками, резными наличниками, петухами и деревянными полотенцами, окаймленными деревянными же кружевами; ковер с белой дорожкой на лестнице; в передней чучело медведя, держащее в протянутых лапах деревянное блюдо для визитных карточек; в танцевальном зале паркет, на окнах малиновые шелковые тяжелые занавеси и тюль, вдоль стен белые с золотом стулья и
зеркала в золоченых
рамах; есть два кабинета с коврами, диванами и мягкими атласными пуфами; в спальнях голубые и розовые фонари, канаусовые одеяла и чистые подушки; обитательницы одеты в открытые бальные платья, опушенные мехом, или в дорогие маскарадные костюмы гусаров, пажей, рыбачек, гимназисток, и большинство из них — остзейские немки, — крупные, белотелые, грудастые красивые женщины.
Проснувшись на другой день, я увидел весь кабинет, освещенный яркими лучами солнца: золотые
рамы картин, люстры, бронза на бюро и
зеркалах — так и горели.
Прежде все это было затоплено и представляло светлое, гладкое
зеркало воды, лежащее в зеленых
рамах и проросшее зеленым камышом.
На железной кровати, стоявшей под главным ковром, с изображенной на нем амазонкой, лежало плюшевое ярко-красное одеяло, грязная прорванная кожаная подушка и енотовая шуба; на столе стояло
зеркало в серебряной
раме, серебряная ужасно грязная щетка, изломанный, набитый масляными волосами роговой гребень, серебряный подсвечник, бутылка ликера с золотым красным огромным ярлыком, золотые часы с изображением Петра I, два золотые перстня, коробочка с какими-то капсюлями, корка хлеба и разбросанные старые карты, и пустые и полные бутылки портера под кроватью.
— Почти четыре комнаты, — говорил он, —
зеркала в золотых
рамах, мебель обита шелком, перегородка красного дерева, ковер персидский… Ну-с, это окончательно Европа! И так как я считаю себя все-таки принадлежащим больше к европейцам, чем к москвичам, то позвольте мне этот номер оставить за собою!
Сначала долго пили чай, в передней комнате, с тремя окнами на улицу, пустоватой и прохладной; сидели посредине её, за большим столом, перегруженным множеством варений, печений, пряниками, конфетами и пастилами, — Кожемякину стол этот напомнил прилавки кондитерских магазинов в Воргороде. Жирно пахло съестным, даже
зеркало — казалось — смазано маслом, жёлтые потеки его стекали за
раму, а в средине
зеркала был отражён чёрный портрет какого-то иеромонаха, с круглым, кисло-сладким лицом.
Он давно не был в этой избе, чистой, не похожей на крестьянскую, но ему показалось, что только вчера видел он божницу с пятью образами,
зеркало в
раме «домиком», неподвижный маятник часов, гири с подковой на одной из них и низкие, широкие полати.
Два окна плотно закрыты ставнями, в простенке — старинное овальное
зеркало в золотой фигурной
раме, под
зеркалом диван, перед ним стол с выгнутыми ногами, а на столе старинная библия в коже; блестит серебро её застёжек.
Венецианское
зеркало в массивной
раме из серебра; небольшие диваны, обитые дорогим серо-зеленым шелком; палисандровая отделка стен; карнизы, штофные портьеры, индийский ковер и три электрические лампы с матовыми колпаками в фигурной бронзовой сетке — были предметами подлинной роскоши — в том виде, как это технически уместно на корабле.
Гордей Евстратыч еще раз приостановился, расправил бороду и вошел в пустой громадный зал, который просто ошеломил его своей обстановкой:
зеркала во всю стену, ореховая дорогая мебель с синей бархатной обивкой, такие же драпировки, малахитовые вазы перед окнами, рояль у одной стены, громадная картина в резной черной массивной
раме, синие бархатные обои с золотыми разводами, навощенный паркет — все так и запрыгало в глазах у Гордея Евстратыча.
Между окнами висело большое
зеркало в старой, позолоченной резной
раме.
Эти скромные картины русской ранней весны превосходны, весело зеленеющие озими играют на солнце; поднятый к яровому посеву тучный чернозем лежит как бархат и греется, тихие ручейки и речки то мелькают в перелогах, как волшебные
зеркала в изумрудных
рамах, то вьются как ленты, отражая в себе облака, — грунтовые дороги обсохли, но еще не завалены пылью — езда по ним удобна и приятна: копыта бегущих коней не пылят и стучат мягко, колеса катят совсем без шуму, и след позади только маслится…
Лакей ввел его в богатейший номер с огромными
зеркалами в золотых
рамах, с шелковой драпировкой, с камином и с роскошнейшей постелью.
Великолепие этой комнаты, с
зеркалами в
рамах слоновой кости, мраморной облицовкой окон, резной, затейливой мебелью, цветной шелк, улыбки красоты в сияющих золотом и голубой далью картинах, ноги Дюрока, ступающие по мехам и коврам, — все это было чрезмерно для меня, оно утомляло.
Бассейн был у царя во дворце, восьмиугольный, прохладный бассейн из белого мрамора. Темно-зеленые малахитовые ступени спускались к его дну. Облицовка из египетской яшмы, снежно-белой с розовыми, чуть заметными прожилками, служила ему
рамою. Лучшее черное дерево пошло на отделку стен. Четыре львиные головы из розового сардоникса извергали тонкими струями воду в бассейн. Восемь серебряных отполированных
зеркал отличной сидонской работы, в рост человека, были вделаны в стены между легкими белыми колоннами.
Трехугольные столики по углам, четырехугольные перед диваном и
зеркалом в тоненьких золотых
рамах, выточенных листьями, которых мухи усеяли черными точками, ковер перед диваном с птицами, похожими на цветы, и цветами, похожими на птиц, — вот все почти убранство невзыскательного домика, где жили мои старики.
У нее была маленькая, веселая комнатка с голубыми обоями, бледно-голубым висячим фонарем; на туалетном столе круглое
зеркало в голубой кисейной
раме, на одной стене олеографии, на другой стене ковер, и вдоль его широкая металлическая кровать.
У меня в так называемом зале были: диван, обитый настоящею русской кожей; стол круглый, обтянутый полинявшим фиолетовым плисом с совершенно бесцветною шелковою бахромою; столовые часы с медным арапом; печка с горельефной фигурой во впадине, в которой настаивалась настойка; длинное
зеркало с очень хорошим стеклом и бронзовою арфою на верхней доске высокой
рамы.
Как большая часть из них, он, и сам-то неизвестно для чего выстроенный, имел сверх того еще в своем бельэтаже (тоже богу ведомо для каких употреблений) несколько гостиных — полинялых, запыленных, с тяжеловатою красного дерева мебелью, имел огромное зало с паркетным, во многих местах треснувшим полом, с лепным и частию уже обвалившимся карнизом, с мраморными столами на золотых ножках, с
зеркалами в старинных бронзовых
рамах, тянущимися почти во всю длину простенков.
Комната была просторная и светлая; на окнах красные ситцевые гардинки; диван и стулья, обитые тем же дешевым ситцем; на чисто побеленных стенах множество фотографических карточек в деревянных ажурных
рамах и два олеографических «приложения»; маленький пузатый комод с висящим над ним квадратным тусклым
зеркалом и, наконец, в углу необыкновенно высокая двухспальная кровать с целой пирамидой подушек — от громадной, во всю ширину кровати, до крошечной думки.
Прозрачная и спокойная река лежала, точно громадное
зеркало в зеленой влажной
раме оживших, орошенных лугов.
Жилым все казалось в шатре: и
зеркало в
раме серебряных листьев, альбом на столике в костяном переплете, и портрет последней княгини на мольберте — княгини юной, княгини в розовом.
Через час после своего приезда Павел Николаевич, освежившись в прохладной ванне, сидел в одном белье пред дорожным
зеркалом в серебряной
раме и чистил костяным копьецом ногти.
Андрей Иванович и Ляхов прошли в заднюю комнату, где всегда можно было встретить знакомых. Они сели к столику около камина, украшенного большим тусклым
зеркалом в позолоченной
раме, и заказали полдюжины портеру.
Аксинья отворила ей дверь в большую низковатую комнату с тремя окнами. Свет сквозь полосатые шторы ровно обливал ее. Воздух стоял в ней спертый. Окна боялись отпирать. Хорошая рядская мебель в чехлах занимала две стены в жесткой симметрии: диван, стол, два кресла. В простенках узкие бронзовые
зеркала. На стенах олеографии в
рамах. Чистота отзывалась раскольничьим домом. Крашеный пол так и блестел. По нем от одной двери к другой шли белые половики. На окнах цветы и бутыли с красным уксусом.
Однажды сидели мы в гостиной у Зиночки. У Зиночки была отдельная своя гостиная, с низенькими диванчиками и креслами, с огромным великолепным
зеркалом в
раме из карельской березы. Сидела у нее еще ее подруга, курсистка Вера Богдановская, впоследствии известный химик.
Те же цветы на окнах, два горшка у двери в залу,
зеркало с бронзой в стиле империи, стол, покрытый шитой шелками скатерью, другой — зеленым сукном, весь обложенный книгами, газетами, журналами, крохотное письменное бюро, качающееся кресло, мебель ситцевая, мягкая, без дерева, какая была в моде до крымской кампании, две картины и на средней стене, в овальной
раме, портрет светской красавицы — в платье сороковых годов, с блондами и венком в волосах.
Она перешла в свой кабинет, комнату строгого стиля, с темно-фиолетовым штофом в черных
рамах, с бронзой Louis XVI [Людовика XVI (фр.).]. Шкап с книгами и письменный стол — также черного дерева. Картин она не любила, и стены стояли голыми. Только на одной висело богатейшее венецианское резное
зеркало. В этой комнате сидели у Марьи Орестовны ее близкие знакомые — мужчины; после обеда сюда подавались ликеры и кофе с сигарами. Евлампия Григорьевича редко приглашали сюда.
Во всем этом Васильев не видел ничего ни нового, ни любопытного. Ему казалось, что эту залу, рояль,
зеркало в дешевой золотой
раме, аксельбант, платье с синими полосами и тупые, равнодушные лица он видел уже где-то и не один раз. Потемок же, тишины, тайны, виноватой улыбки, всего того, что ожидал он здесь встретить и что пугало его, он не видел даже тени.
Обнимая острова Койво-сари [Березовый, ныне Петербургский остров.], Кирфви-сари [Каменный.], Луст-Эланд [Остров с Петропавловскою крепостью.] и многие другие, она то пряталась за ними, то выставлялась из-за них разбитым куском
зеркала, то блистала в широкой
раме берегов своих.
Два громадных
зеркала в
рамах из красного дерева висели в простенках.
Зала и гостиная меблированы были старинною тяжеловесною мебелью красного дерева,
зеркалами в таких же
рамах и лампами в углах на высоких подставках.
Над диваном было большое овальное
зеркало в золоченой
раме, в такой же
раме огромное трюмо стояло в широком простенке между двумя окнами и тяжелыми темно-синими драпи и спущенными густыми тюлевыми занавесками, от которых в комнате стоял какой-то странный полусвет.
Из двери за тяжелой открытой портьерой, ведшей в следующую комнату, виднелся туалетный столик с овальным
зеркалом, тоже в золоченой
раме.
Те же беленые стены с видами Афонских гор и другими «божественными картинками», с портретами государя и государыни и других членов императорской фамилии, без которых немыслим ни один дом сибирского крестьянина, боготворящего своего царя-батюшку; та же старинная мебель, иногда даже красного дерева; диваны с деревянными лакированными спинками, небольшое простеночное
зеркало в
раме и неприменно старинный буфет со стеклами затейливого устройства, точно перевезенный из деревенского дома «старосветского» помещика и Бог весть какими судьбами попавший в далекие сибирские палестины.
В широких простенках шести окон висели громадные
зеркала в золоченых
рамах, а в углу стоял великолепный рояль, на котором играл какой-то господин, а за его стулом стоял другой, со скрипкой.
В простенке висело узкое
зеркало в
раме, обитой тем же ситцем. Она мельком взглянула в него, не нужно ли ей причесаться, прилично ли все на голове.
Гостиная была отделана
зеркалами и большими картинами в золотых
рамах.
Те же беленые стены с видами Афонских гор и другими «божественными картинками», с портретами Государя и Государыни и других членов Императорской фамилии, без которых немыслим ни один дом сибирского крестьянина, боготворящего своего Царя-Батюшку, та же старинная мебель — иногда даже красного дерева диваны с деревянными лакированными спинками, небольшое простеночное
зеркало в
раме и непременно старинный буфет со стеклами затейливого устройства, точно перевезенный из деревенского дома «старосветского» помещика и Бог весть как попавший в далекие Сибирские Палестины.
В этом печальном жилище не было даже обычных убогих удобств меблированных комнат, ни засиженных мухами
зеркал, ни олеографии в облезлых золоченых
рамах, изображающих сцены из Тараса Бульбы или Дорогого гостя, и ландшафтов, на которых небо зеленее деревьев.